Зарисовка № 37
Хотя меня никак не покидала мысль: «Почему мы, такие успешные, а такие злые, а она, имея только какого-то выдуманного буржуйского бога, такая добрая и искренняя?»
Какое же рождество и без сказки? Думала, думала, что можно сочинить такое сказочное… Любая сказка, хоть в ней и «намек», и «добрым молодцам урок», все-таки «ложь». А лгать мне сегодня совсем не хочется. Да и не может человеческий мой разум выдумать истории лучше, чем предоставляет сама жизнь. Покопалась в загашнике своей памяти и вспомнила. Поэтому, девочки и мальчики, запасайтесь попкорном, усаживайтесь поудобнее и слушайте рождественскую сказку.
Началось все в лихие девяностые. Мое поколение еще помнит эти смутные времена, когда в воздухе витал дух вседозволенности, перемен и новых возможностей, придавленный гнетом старых страхов и стандартов. Фарцовщики и спекулянты стали называться предпринимателями, деньги уже и еще не зарабатывались, а падали в руки тому, кто смог оказаться в нужное время в нужном месте. Мальчики мечтали стать крутыми рэкетирами, а девочками - валютными проститутками. Думаете, это шутка такая? Э, нет. Помню, как соседушки, собравшиеся у нас во дворе, с завистью смотрели вслед пергидрольной диве в обтягивающих лосинах, профессию которой знали в нашем доме все, так как та ее особо и не скрывала, и злобно шептались: «Я ее попросила мою дочку на точку взять, а она отказала, дрянь такая. Моя-то доченька покрасившей будет. Видимо, конкуренции боится. А туда так просто не попасть. Только по знакомству»… Далее следовало нецензурное выражение, которым называют женщин этой профессии, сдобренное еще парочкой особых характеристик. Все остальные собеседницы осуждающе зашипели удаляющейся фее ночи, сочувствуя своей подруге и ее дочери.
Мальчики и правда становились бандитами и рэкетирами. В нашем районе мы знали их всех в лицо, хотя лично знакомы не были. Они ходили по району с довольными лицами хозяев мира, в крутых шмотках и с ощущением безнаказанности. А мы, девочки-паиньки, увидев кого-то из них издалека, телепортировались в тень деревьев, не желая попадаться на пути. Просто так, на всякий случай… А потом их стали убивать в бандитских разборках. Весть о первой смерти пронеслась по району как гром среди ясного неба, оставив неизгладимое впечатление на всех. Помню, что хоронили его с пафосом, гуляниями и стрельбой. Потом смерти посыпались одна за другой и очередное сообщение уже не удивляло и не трогало.
Вместе со свободой разврата и разбоя в России появилась еще одна свобода – свобода веры в Бога. В Москву хлынуло огромное количество западных религий, церквей, проповедников, сборищ и сект. Поначалу мы вежливо останавливались на улицах, когда к нам обращались молодые люди в костюмах с красивыми книжками подмышкой: «Что Вы знаете о Боге?» Мы, девочки-отличницы, паиньки и умницы, хлопали глазами, не понимая, что эти люди от нас хотят. Как пионеркам, нам внедрялось с самого раннего детства, что Бога – нет. Нет, и точка! «Когда был Ленин маленький, с кудрявой головой»… Ой, что-то я не о том…
Если за жизнью на районе наблюдать было интересно, то к проповедникам мы быстро интерес потеряли. Они все были с одинаковыми, безумно радостными глазами, говорили «Бог любит вас!», и постоянно улыбались. Мы покрутили пальцем у виска, обозвали их чокнутыми, и стали проходить мимо подобных типов, словно они были пустым местом. Потом было несколько громких разоблачений сект, кто-то рассказывал о чьем-то родственнике, которого никто не знал лично, о том, что он продал квартиру, бросил семью и ушел в секту. А все начиналось с этого невинного вопроса: «А что Вы знаете о Боге?» и приглашения на собрание. Поговаривали, что сектанты гипнотизируют людей на улицах и вырваться оттуда уже не возможно. После такого мы начали шарахаться от подобных типов как от чумы, и слово «Бог» в любых ипостасях, кроме православных, было условным сигналом тикать быстро, сверкая пятками.
Каково же было наше удивление и даже шок, когда одна из наших подруг, назовем ее Машей, попала в секту. Началось все незаметно. Она стала общаться с нами все меньше, где-то пропадала, а при встрече в ее руках всегда была маленькая тонкая книжка – Евангелие. Она ее читала в любую свободную минуту и ее глаза начинали светиться, как у тех чокнутых на улице.
Надо сказать, что Маша была звездная девочка, но при этом очень простая и добрая. Высокая, стройная, натуральная блондинка, с огромными голубыми глазами, из интеллигентной семьи, где родители не скупились на образование своего чада. Среди прочих наук ей преподавался английский язык, который она к выпускным классам знала на довольно-таки неплохом уровне. Все ей пророчили звездную карьеру и не менее звездное замужество. И не мудрено: мальчики таяли, как мороженное на сковородке, при одном только взгляде на Машеньку, чем вызывали у нас к ней смешанное чувство восхищения и зависти. Не удивительно, что весть о ее «странности», украшенная разными страшилками, пронеслась по району молниеносно. Все удивились, но решили, что это пройдет, так как в своей вере Машенька была тихая, ничего не пропагандировала и денег не просила.
Дальше - больше. Перестав быть неофитом и почувствовав вкус, Маша вошла в период фанатизма. Ну, вы знаете, как это бывает… Каждый из нас проходил его в той или иной мере, когда находил что-то, что помогало жить и давало огромное количество открытий, чувство избранности. Она стала все смелее и смелее говорить: «Бог любит нас!» и приглашать на собрания. Ее лучшая подруга, которая тяжелее всего переживала эти метаморфозы, и то, что ее вдруг променяли на кучку каких-то сектантов, даже сходила на одно из них. «Ничего особенного - пустая комната, икон нет, крестов нет. Сидят, улыбаются, разговаривают о Боге», - был ее отчет.
Секта имела свое название и финансировалась какой-то западной страной, откуда, собственно, и было принесено учение. Оттуда предоставлялись учебники, снималось помещение для собраний и выделялся бюджет на разные акции типа помощи бездомным. Мы поахали, поохали, втайне радуясь, что с рынка невест ушла такая конкурентка, и стали держаться от Машеньки подальше. Хотя она и сама со временем перестала общаться с народом «с района».
Жизнь неслась галопом дальше. Мы окончили школу, поступили в ВУЗы и создали свои собственные семьи. Судьба Маши затерялась, лишь изредка всплывая в наших разговорах. Поговаривали, что она так и осталась в секте, стала ездить с миссиями по разным странам, занималась благотворительностью. Рассказывали, что ее неоднократно звали замуж те мальчики, которые расплывались при ее приближении в школе, и которые уже давно стали успешными бизнесменами. Она была с ними мила, но на все предложения отвечала твердо: «Извини, не могу - я же не люблю тебя».
Как-то я встретила ее на улице. Я уже была замужней женщиной с одним ребенком, гордо прогуливающаяся с коляской, и при этом уверенная, что в моей жизни все самое интересное закончилось и начались нормальные житейские будни. Она была все так же хороша собой, с тем же радостно блаженным взглядом, искренней улыбкой и каким-то странным для меня и моего на тот момент круга общения, внутренним светом.
Да, она была в церкви, ездила по странам, участвовала в различных благотворительных акциях, много молилась и твердо знала, что ее судьба в надежных руках, и что Он приведет ее туда, где ей нужно быть. Видно было, что период фанатизма уже прошел, и она говорит с точки зрения собственного уверенного выбора. Хотя мне ее речи все равно казались лепетом сумасшедшей. Правда вот, ощущение спокойствия и легкости, исходившее от нее, немного смущало. Конечно же, я задала ей тот вопрос, который неизменно задают свободным женщинам до 35 лет: «А ты что, замуж не собираешься?» Позже этот вопрос женщинам уже не задают, деликатно проглатывая свои мысли: «Ну что спрашивать, зачем травмировать бедную женщину, она же и так везде опоздала!» Но Машеньке было только 25 и, хоть по акушерским нормам она уже была старородящая, по общественным считалась еще «на грани». И знаете что она мне ответила? Спокойно так, уверенно: «Господь приведет мне мужа, если дан мне этот путь. И укажет на него».
«Ну, ну, - подумала я,- надежда умирает последней»… Мы с подругами обмыли все ее косточки, решив, что это мы - правильные, а она со своим богом совсем рехнулась, рискует так и остаться в старых девах и стать «христовой невестой». Теперь-то я знаю, если кому-то плюют в спину, значит он впереди. Но тогда мы на том и успокоились. Хотя меня никак не покидала мысль: «Почему мы, такие успешные, а такие злые, а она, имея только какого-то выдуманного буржуйского бога, такая добрая и искренняя?» Но я ее засунула подальше, решив, что ей, бедняге, ничего не остается делать, как искусственно улыбаться и делать вид, что у нее все хорошо.
И вот, мы разменяли четвертый десяток. Кто-то устроился в жизни лучше, кто-то хуже. Многие развелись, оставшись с детьми. На рынок хлынул поток эзотерической литературы и фильмов типа «Секрет». Слово «Бог» уже не носило только православный смысл и его можно было употреблять, не боясь показаться сумасшедшей. Я вспоминала Машеньку, ее спокойствие и тихую радость, и начинала понимать, о чем она говорила. И вот недавно, года два назад, я встречаю ее с маленьким мальчиком двух лет. Она все так же спокойна, приветлива и улыбчива.
Как раз, когда ее возраст подходил к отметке, когда вопросов о замужестве уже не задают, она встретила своего Принца. Ей пришлось срочно вылетать в Европу, замещать кого-то на благотворительной акции. Он оказался сыном человека, который эту акцию спонсировал, и заглянул на нее случайно в поисках отца. Их не должно было быть в том месте и в то время, но они, как и полагается в волшебной сказке, там были. Он немного старше ее, но никогда не был женат, дожидаясь любви. И она их настигла, причем, как мне сказала Маша, с первого взгляда. Было узнавание и общение, словно они знают друг друга сто лет. Два дня они не могли оторваться друг от друга, разговаривая и рассказывая каждый свою жизнь. Через неделю их местные священники, просмотрев их совместимость, дали добро и обвенчали. В их первую брачную ночь они лишились девственности, а через девять месяцев родился их сын.
Мы бы, наверное, рассказывая подобное, начали пафосно гнуть пальцы: «Вау! Не зря я так долго ждала! Стоило пройти все эти насмешки и метания, отказывать себе в сексе и прочих удовольствиях, чтобы встретить своего Принца на белом коне!» Но она это рассказывала очень спокойно, словно это совершенно нормальное явление, что только так и должно было быть. Ее жизнь до этой встречи не была страданием и лишением. Ее жизнь была дорогой, по которой она шла уверенно и спокойно, с Богом в сердце.
В Москву они приехали проведать ее родителей, но собираются уезжать.
- Мы с мужем молились, чтобы бог указал нам Путь, куда двигаться дальше, и он нам открыл ехать в … - она называет город в одной из стран Европы.
- В смысле, «открыл»? Это как? – удивляюсь я.
- Мне - в молитве, мужу - во сне. Не сговариваясь, мы поняли, что наш путь сейчас лежит туда.
- И что вы там будете делать?
- Там будет видно. Бог укажет нам путь.
Вот, собственно и конец сказки о современной Золушке. Длинная она у меня получилась в этот раз. Для меня это действительно сказка. Мне даже трудно подумать, как можно жить с таким доверием, быть выше насмешек и социальных установок, иметь смелость идти своим путем в пустоту и неизвестность и при этом оставлять свое сердце открытым добру. Собственно, чего я вам и желаю в этот волшебный праздник.
С Рождеством!
06.01.2014
Началось все в лихие девяностые. Мое поколение еще помнит эти смутные времена, когда в воздухе витал дух вседозволенности, перемен и новых возможностей, придавленный гнетом старых страхов и стандартов. Фарцовщики и спекулянты стали называться предпринимателями, деньги уже и еще не зарабатывались, а падали в руки тому, кто смог оказаться в нужное время в нужном месте. Мальчики мечтали стать крутыми рэкетирами, а девочками - валютными проститутками. Думаете, это шутка такая? Э, нет. Помню, как соседушки, собравшиеся у нас во дворе, с завистью смотрели вслед пергидрольной диве в обтягивающих лосинах, профессию которой знали в нашем доме все, так как та ее особо и не скрывала, и злобно шептались: «Я ее попросила мою дочку на точку взять, а она отказала, дрянь такая. Моя-то доченька покрасившей будет. Видимо, конкуренции боится. А туда так просто не попасть. Только по знакомству»… Далее следовало нецензурное выражение, которым называют женщин этой профессии, сдобренное еще парочкой особых характеристик. Все остальные собеседницы осуждающе зашипели удаляющейся фее ночи, сочувствуя своей подруге и ее дочери.
Мальчики и правда становились бандитами и рэкетирами. В нашем районе мы знали их всех в лицо, хотя лично знакомы не были. Они ходили по району с довольными лицами хозяев мира, в крутых шмотках и с ощущением безнаказанности. А мы, девочки-паиньки, увидев кого-то из них издалека, телепортировались в тень деревьев, не желая попадаться на пути. Просто так, на всякий случай… А потом их стали убивать в бандитских разборках. Весть о первой смерти пронеслась по району как гром среди ясного неба, оставив неизгладимое впечатление на всех. Помню, что хоронили его с пафосом, гуляниями и стрельбой. Потом смерти посыпались одна за другой и очередное сообщение уже не удивляло и не трогало.
Вместе со свободой разврата и разбоя в России появилась еще одна свобода – свобода веры в Бога. В Москву хлынуло огромное количество западных религий, церквей, проповедников, сборищ и сект. Поначалу мы вежливо останавливались на улицах, когда к нам обращались молодые люди в костюмах с красивыми книжками подмышкой: «Что Вы знаете о Боге?» Мы, девочки-отличницы, паиньки и умницы, хлопали глазами, не понимая, что эти люди от нас хотят. Как пионеркам, нам внедрялось с самого раннего детства, что Бога – нет. Нет, и точка! «Когда был Ленин маленький, с кудрявой головой»… Ой, что-то я не о том…
Если за жизнью на районе наблюдать было интересно, то к проповедникам мы быстро интерес потеряли. Они все были с одинаковыми, безумно радостными глазами, говорили «Бог любит вас!», и постоянно улыбались. Мы покрутили пальцем у виска, обозвали их чокнутыми, и стали проходить мимо подобных типов, словно они были пустым местом. Потом было несколько громких разоблачений сект, кто-то рассказывал о чьем-то родственнике, которого никто не знал лично, о том, что он продал квартиру, бросил семью и ушел в секту. А все начиналось с этого невинного вопроса: «А что Вы знаете о Боге?» и приглашения на собрание. Поговаривали, что сектанты гипнотизируют людей на улицах и вырваться оттуда уже не возможно. После такого мы начали шарахаться от подобных типов как от чумы, и слово «Бог» в любых ипостасях, кроме православных, было условным сигналом тикать быстро, сверкая пятками.
Каково же было наше удивление и даже шок, когда одна из наших подруг, назовем ее Машей, попала в секту. Началось все незаметно. Она стала общаться с нами все меньше, где-то пропадала, а при встрече в ее руках всегда была маленькая тонкая книжка – Евангелие. Она ее читала в любую свободную минуту и ее глаза начинали светиться, как у тех чокнутых на улице.
Надо сказать, что Маша была звездная девочка, но при этом очень простая и добрая. Высокая, стройная, натуральная блондинка, с огромными голубыми глазами, из интеллигентной семьи, где родители не скупились на образование своего чада. Среди прочих наук ей преподавался английский язык, который она к выпускным классам знала на довольно-таки неплохом уровне. Все ей пророчили звездную карьеру и не менее звездное замужество. И не мудрено: мальчики таяли, как мороженное на сковородке, при одном только взгляде на Машеньку, чем вызывали у нас к ней смешанное чувство восхищения и зависти. Не удивительно, что весть о ее «странности», украшенная разными страшилками, пронеслась по району молниеносно. Все удивились, но решили, что это пройдет, так как в своей вере Машенька была тихая, ничего не пропагандировала и денег не просила.
Дальше - больше. Перестав быть неофитом и почувствовав вкус, Маша вошла в период фанатизма. Ну, вы знаете, как это бывает… Каждый из нас проходил его в той или иной мере, когда находил что-то, что помогало жить и давало огромное количество открытий, чувство избранности. Она стала все смелее и смелее говорить: «Бог любит нас!» и приглашать на собрания. Ее лучшая подруга, которая тяжелее всего переживала эти метаморфозы, и то, что ее вдруг променяли на кучку каких-то сектантов, даже сходила на одно из них. «Ничего особенного - пустая комната, икон нет, крестов нет. Сидят, улыбаются, разговаривают о Боге», - был ее отчет.
Секта имела свое название и финансировалась какой-то западной страной, откуда, собственно, и было принесено учение. Оттуда предоставлялись учебники, снималось помещение для собраний и выделялся бюджет на разные акции типа помощи бездомным. Мы поахали, поохали, втайне радуясь, что с рынка невест ушла такая конкурентка, и стали держаться от Машеньки подальше. Хотя она и сама со временем перестала общаться с народом «с района».
Жизнь неслась галопом дальше. Мы окончили школу, поступили в ВУЗы и создали свои собственные семьи. Судьба Маши затерялась, лишь изредка всплывая в наших разговорах. Поговаривали, что она так и осталась в секте, стала ездить с миссиями по разным странам, занималась благотворительностью. Рассказывали, что ее неоднократно звали замуж те мальчики, которые расплывались при ее приближении в школе, и которые уже давно стали успешными бизнесменами. Она была с ними мила, но на все предложения отвечала твердо: «Извини, не могу - я же не люблю тебя».
Как-то я встретила ее на улице. Я уже была замужней женщиной с одним ребенком, гордо прогуливающаяся с коляской, и при этом уверенная, что в моей жизни все самое интересное закончилось и начались нормальные житейские будни. Она была все так же хороша собой, с тем же радостно блаженным взглядом, искренней улыбкой и каким-то странным для меня и моего на тот момент круга общения, внутренним светом.
Да, она была в церкви, ездила по странам, участвовала в различных благотворительных акциях, много молилась и твердо знала, что ее судьба в надежных руках, и что Он приведет ее туда, где ей нужно быть. Видно было, что период фанатизма уже прошел, и она говорит с точки зрения собственного уверенного выбора. Хотя мне ее речи все равно казались лепетом сумасшедшей. Правда вот, ощущение спокойствия и легкости, исходившее от нее, немного смущало. Конечно же, я задала ей тот вопрос, который неизменно задают свободным женщинам до 35 лет: «А ты что, замуж не собираешься?» Позже этот вопрос женщинам уже не задают, деликатно проглатывая свои мысли: «Ну что спрашивать, зачем травмировать бедную женщину, она же и так везде опоздала!» Но Машеньке было только 25 и, хоть по акушерским нормам она уже была старородящая, по общественным считалась еще «на грани». И знаете что она мне ответила? Спокойно так, уверенно: «Господь приведет мне мужа, если дан мне этот путь. И укажет на него».
«Ну, ну, - подумала я,- надежда умирает последней»… Мы с подругами обмыли все ее косточки, решив, что это мы - правильные, а она со своим богом совсем рехнулась, рискует так и остаться в старых девах и стать «христовой невестой». Теперь-то я знаю, если кому-то плюют в спину, значит он впереди. Но тогда мы на том и успокоились. Хотя меня никак не покидала мысль: «Почему мы, такие успешные, а такие злые, а она, имея только какого-то выдуманного буржуйского бога, такая добрая и искренняя?» Но я ее засунула подальше, решив, что ей, бедняге, ничего не остается делать, как искусственно улыбаться и делать вид, что у нее все хорошо.
И вот, мы разменяли четвертый десяток. Кто-то устроился в жизни лучше, кто-то хуже. Многие развелись, оставшись с детьми. На рынок хлынул поток эзотерической литературы и фильмов типа «Секрет». Слово «Бог» уже не носило только православный смысл и его можно было употреблять, не боясь показаться сумасшедшей. Я вспоминала Машеньку, ее спокойствие и тихую радость, и начинала понимать, о чем она говорила. И вот недавно, года два назад, я встречаю ее с маленьким мальчиком двух лет. Она все так же спокойна, приветлива и улыбчива.
Как раз, когда ее возраст подходил к отметке, когда вопросов о замужестве уже не задают, она встретила своего Принца. Ей пришлось срочно вылетать в Европу, замещать кого-то на благотворительной акции. Он оказался сыном человека, который эту акцию спонсировал, и заглянул на нее случайно в поисках отца. Их не должно было быть в том месте и в то время, но они, как и полагается в волшебной сказке, там были. Он немного старше ее, но никогда не был женат, дожидаясь любви. И она их настигла, причем, как мне сказала Маша, с первого взгляда. Было узнавание и общение, словно они знают друг друга сто лет. Два дня они не могли оторваться друг от друга, разговаривая и рассказывая каждый свою жизнь. Через неделю их местные священники, просмотрев их совместимость, дали добро и обвенчали. В их первую брачную ночь они лишились девственности, а через девять месяцев родился их сын.
Мы бы, наверное, рассказывая подобное, начали пафосно гнуть пальцы: «Вау! Не зря я так долго ждала! Стоило пройти все эти насмешки и метания, отказывать себе в сексе и прочих удовольствиях, чтобы встретить своего Принца на белом коне!» Но она это рассказывала очень спокойно, словно это совершенно нормальное явление, что только так и должно было быть. Ее жизнь до этой встречи не была страданием и лишением. Ее жизнь была дорогой, по которой она шла уверенно и спокойно, с Богом в сердце.
В Москву они приехали проведать ее родителей, но собираются уезжать.
- Мы с мужем молились, чтобы бог указал нам Путь, куда двигаться дальше, и он нам открыл ехать в … - она называет город в одной из стран Европы.
- В смысле, «открыл»? Это как? – удивляюсь я.
- Мне - в молитве, мужу - во сне. Не сговариваясь, мы поняли, что наш путь сейчас лежит туда.
- И что вы там будете делать?
- Там будет видно. Бог укажет нам путь.
Вот, собственно и конец сказки о современной Золушке. Длинная она у меня получилась в этот раз. Для меня это действительно сказка. Мне даже трудно подумать, как можно жить с таким доверием, быть выше насмешек и социальных установок, иметь смелость идти своим путем в пустоту и неизвестность и при этом оставлять свое сердце открытым добру. Собственно, чего я вам и желаю в этот волшебный праздник.
С Рождеством!
06.01.2014