Зарисовка № 20
Была ли я готова к тому, что мой творческий порыв не вызовет развернутой реакции? Была. Расстроило ли это меня? Расстроило. Но я ни на секунду не пожалела, что пошла на поводу у ярких красок и нарисовала свой мир, который выделяется среди других миров черно-белой гаммы.
Мы осваивали перспективу и светотени, технику акрила и разные стили, композицию и цветовые пятна. Мы изучали Мане, Ван Гога, Коровина и много кого еще, а потом рисовали натюрморты в стиле каждого из перечисленных. И вот – последнее занятие. «Творческая работа по итогам». Нам выставляют натюрморт в черно-серо-белых тонах. Серая ваза с белыми цветами, металлический кофейник и черная в серую клетку драпировка. В качестве вводного слова преподавательница объясняет нам, что черно-белая гамма очень благородна для натюрмортов, что вазу и цветы можно тонировать голубым или бежевым, и что, раз уж работа «творческая», мы можем немного поменять композицию.
Я смотрю на этот натюрморт и он мне не нравится. Все внутри противится рисовать его. Скучно. Прищуриваю один глаз и картинка сразу разделяется на границы светотени. Складываю большие и указательные пальцы двух рук в виде окошечка и примеряюсь – горизонтально или вертикально ставить холст. Мне надо полюбить эту картинку, чтобы нарисовать, иначе у меня ничего не получится.
Ну ладно, сдвину на холсте все предметы в кучу, поставлю один за другим и придвину ближе к линии стола. Да. Так лучше. Делаю набросок и начинаю смешивать краски. Работа с акрилом всегда вводит меня в медитативное состояние. Какая-то часть меня, детская и очень дерзкая, вырывается наружу и начинает резвиться по палитре и хосту, мало соображая, что творит. А другая часть, которая очень хочет признания и похвалы, цитирует кодекс вложенных академических знаний и пытается вразумить, говоря: «Ты же видишь, что это - не по правилам, а значит, будет некрасиво и твою работу никто не оценит». А мне, как и любому ученику, хочется похвалы.
Когда я рисую дома, для себя, я отпускаю первую часть на волю. Мне всегда страшно показывать кому-то свои картины, поскольку обычно в них нарушается перспектива, из-за чего пространство кажется сказочным, и используются очень смелые цветовые решения. Но тут урок. А на уроке надо делать все правильно… Постойте, сегодня же «творческая» работа! Значит можно попробовать сделать что-то свое?
В какой-то момент я обнаруживаю на своей одноразовой тарелке, которую использую в качестве палитры (что очень удобно), странный набор красок: нежно розовый, лиловый, лимонный, красный, коричнево-шоколадный, зеленый и бежевый. Смешала много, от души. И зачем, спрашивается? Выбрасывать теперь. Глубоко вздыхаю и тянусь за белилами и черной краской. На полпути останавливаюсь и думаю: «А сделаю-ка я вазу не серой, а розовой, с лиловыми тенями»… И мой непослушный Ребенок внутри тут же хватается за кисть и быстро, пока я не передумала, начинает накладывать мазки. Другая, Взрослая Я, грозит ему пальчиком и нудно объясняет, что ваза не розовая, а серая, и что, если я хочу, чтобы мою работу отметили, надо рисовать приближенно к натуре. Я буквально на физическом уровне чувствую, как внутри меня происходит борьба - творчество ради удовольствия или ради оценки. Побеждает первое. «В конце-то концов, - думаю я, - последний урок, могу позволить себе кипеж. Я же не дипломную работу делаю. Сама сюда пришла учиться. Для себя. Значит, и отчитываться мне не перед кем. Надо получать удовольствие».
Я начинаю творить. Преподаватель ходит по рядам, заглядывая в работы. Останавливается у каждого, комментирует, советует. Какие-то еще не оконченные работы показывает в качестве примеров. Подходит ко мне, молча смотрит и опять уходит. Меня это и огорчает, и радует одновременно. Если она скажет что-то отрицательное, то я расстроюсь как ребенок, которого ударили по рукам в азарте игры. Но так хочется, чтобы она меня подбодрила…
Накладывая последние штрихи фона, который я сделала шоколадным с бежевой клеткой, я волнуюсь. Сейчас будет показ и мы все выставим свои работы для оценки. Я успокаиваю себя тем, что мне самой очень нравится то, что получилось. Было приятно это рисовать, класть мазок за мазком, любуясь оттенками и переходами, и приятно смотреть на результат. Преподавательница подходит, смотрит и впервые за весь урок обращается ко мне: «Надо же… Я все думала, как вы справитесь с розово-лиловой вазой. Но шоколадный фон все уравновесил… А так все хорошо. Композиция, цветовые пятна… Несколько необычно, но, видимо, это Ваш стиль». И я понимаю, что ранее ей просто нечего было сказать. То, что я делала, было настолько непонятно и не похоже на оригинал, что она решила не вмешиваться в мой творческий процесс. За что ей огромное спасибо.
И вот показ. Много черно-серо-белых работ. Все очень разные. Кто-то решился добавить один цвет, но неяркий, приглушенный, в качестве рефлексов и бликов. Все работы очень красивые. Какие-то нежные, похожие на дымку, на взгляд раннего утра. Какие-то четко очерченные и монументальные. Моя работа стоит ярким пятном, словно попала сюда случайно с другого показа. Она даже кажется большего размера, чем остальные.
Преподавательница комментирует каждую. Надо отдать ей должное - она всегда отмечает положительные стороны, успехи и находки художника. Дойдя до моей, она произносит одну фразу: «Интересно получилось, в стиле Матисса», и переходит к другой работе. Была ли я готова к тому, что мой творческий порыв не вызовет развернутой реакции? Была. Расстроило ли это меня? Расстроило. Но я ни на секунду не пожалела о том, что пошла на поводу у ярких красок и нарисовала свой мир, который выделяется среди других миров черно-белой гаммы. В жизни часто приходится выбирать между тем, что «правильно» делать и тем, что «нравится» делать. Чаще я выбираю второе.
«Вы оставите мне эту работу в фонд? - спрашивает преподавательница, когда мы все уже собираемся домой, - Я всегда прошу одну работу после окончания курса, чтобы показывать начинающим, к чему они идут». Я улыбаюсь. Мне жаль прощаться с моим лилово-матиссовым натюрмортом, но я его оставлю. Пусть рассказывает другим, что и черно-белый мир может стать ярким. Надо лишь полюбить то, что ты делаешь.
12.12.2012 год.
Я смотрю на этот натюрморт и он мне не нравится. Все внутри противится рисовать его. Скучно. Прищуриваю один глаз и картинка сразу разделяется на границы светотени. Складываю большие и указательные пальцы двух рук в виде окошечка и примеряюсь – горизонтально или вертикально ставить холст. Мне надо полюбить эту картинку, чтобы нарисовать, иначе у меня ничего не получится.
Ну ладно, сдвину на холсте все предметы в кучу, поставлю один за другим и придвину ближе к линии стола. Да. Так лучше. Делаю набросок и начинаю смешивать краски. Работа с акрилом всегда вводит меня в медитативное состояние. Какая-то часть меня, детская и очень дерзкая, вырывается наружу и начинает резвиться по палитре и хосту, мало соображая, что творит. А другая часть, которая очень хочет признания и похвалы, цитирует кодекс вложенных академических знаний и пытается вразумить, говоря: «Ты же видишь, что это - не по правилам, а значит, будет некрасиво и твою работу никто не оценит». А мне, как и любому ученику, хочется похвалы.
Когда я рисую дома, для себя, я отпускаю первую часть на волю. Мне всегда страшно показывать кому-то свои картины, поскольку обычно в них нарушается перспектива, из-за чего пространство кажется сказочным, и используются очень смелые цветовые решения. Но тут урок. А на уроке надо делать все правильно… Постойте, сегодня же «творческая» работа! Значит можно попробовать сделать что-то свое?
В какой-то момент я обнаруживаю на своей одноразовой тарелке, которую использую в качестве палитры (что очень удобно), странный набор красок: нежно розовый, лиловый, лимонный, красный, коричнево-шоколадный, зеленый и бежевый. Смешала много, от души. И зачем, спрашивается? Выбрасывать теперь. Глубоко вздыхаю и тянусь за белилами и черной краской. На полпути останавливаюсь и думаю: «А сделаю-ка я вазу не серой, а розовой, с лиловыми тенями»… И мой непослушный Ребенок внутри тут же хватается за кисть и быстро, пока я не передумала, начинает накладывать мазки. Другая, Взрослая Я, грозит ему пальчиком и нудно объясняет, что ваза не розовая, а серая, и что, если я хочу, чтобы мою работу отметили, надо рисовать приближенно к натуре. Я буквально на физическом уровне чувствую, как внутри меня происходит борьба - творчество ради удовольствия или ради оценки. Побеждает первое. «В конце-то концов, - думаю я, - последний урок, могу позволить себе кипеж. Я же не дипломную работу делаю. Сама сюда пришла учиться. Для себя. Значит, и отчитываться мне не перед кем. Надо получать удовольствие».
Я начинаю творить. Преподаватель ходит по рядам, заглядывая в работы. Останавливается у каждого, комментирует, советует. Какие-то еще не оконченные работы показывает в качестве примеров. Подходит ко мне, молча смотрит и опять уходит. Меня это и огорчает, и радует одновременно. Если она скажет что-то отрицательное, то я расстроюсь как ребенок, которого ударили по рукам в азарте игры. Но так хочется, чтобы она меня подбодрила…
Накладывая последние штрихи фона, который я сделала шоколадным с бежевой клеткой, я волнуюсь. Сейчас будет показ и мы все выставим свои работы для оценки. Я успокаиваю себя тем, что мне самой очень нравится то, что получилось. Было приятно это рисовать, класть мазок за мазком, любуясь оттенками и переходами, и приятно смотреть на результат. Преподавательница подходит, смотрит и впервые за весь урок обращается ко мне: «Надо же… Я все думала, как вы справитесь с розово-лиловой вазой. Но шоколадный фон все уравновесил… А так все хорошо. Композиция, цветовые пятна… Несколько необычно, но, видимо, это Ваш стиль». И я понимаю, что ранее ей просто нечего было сказать. То, что я делала, было настолько непонятно и не похоже на оригинал, что она решила не вмешиваться в мой творческий процесс. За что ей огромное спасибо.
И вот показ. Много черно-серо-белых работ. Все очень разные. Кто-то решился добавить один цвет, но неяркий, приглушенный, в качестве рефлексов и бликов. Все работы очень красивые. Какие-то нежные, похожие на дымку, на взгляд раннего утра. Какие-то четко очерченные и монументальные. Моя работа стоит ярким пятном, словно попала сюда случайно с другого показа. Она даже кажется большего размера, чем остальные.
Преподавательница комментирует каждую. Надо отдать ей должное - она всегда отмечает положительные стороны, успехи и находки художника. Дойдя до моей, она произносит одну фразу: «Интересно получилось, в стиле Матисса», и переходит к другой работе. Была ли я готова к тому, что мой творческий порыв не вызовет развернутой реакции? Была. Расстроило ли это меня? Расстроило. Но я ни на секунду не пожалела о том, что пошла на поводу у ярких красок и нарисовала свой мир, который выделяется среди других миров черно-белой гаммы. В жизни часто приходится выбирать между тем, что «правильно» делать и тем, что «нравится» делать. Чаще я выбираю второе.
«Вы оставите мне эту работу в фонд? - спрашивает преподавательница, когда мы все уже собираемся домой, - Я всегда прошу одну работу после окончания курса, чтобы показывать начинающим, к чему они идут». Я улыбаюсь. Мне жаль прощаться с моим лилово-матиссовым натюрмортом, но я его оставлю. Пусть рассказывает другим, что и черно-белый мир может стать ярким. Надо лишь полюбить то, что ты делаешь.
12.12.2012 год.